Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)
Сост. Дмитрий Быков
Издательство выражает благодарность всем авторам, чьи фотографии из личного архива были использованы при подготовке этой книги.
На переплете использована фотография Михаила Вылегжанина.
© ООО «Издательство АСТ»
Дмитрий Быков
Попытка реконструкции
В начале семидесятых Борис Слуцкий писал:
Самые интеллигентные люди в стране -
Девятиклассники, десятиклассники.
Ими только что прочитаны классики
И еще не забыты вполне.
Одной из главных тем в советском искусстве шестидесятых-восьмидесятых была школьная. «Ночь после выпуска» и «Шестьдесят свечей» Тендрякова, «Ключ без права передачи» Динары Асановой, «Доживем до понедельника» Ростоцкого и «Репетитор» Полонского, «Чужие письма» Рязанцевой и Авербаха, «Долгие проводы» Муратовой, «Вам и не снилось» Щербаковой и Фрэза – это я называю только бесспорные хиты. Главные социальные проблемы ставились в фильмах о подростках: «А если это любовь?», «Тучи над Борском», «Школьный вальс». Дело не только в том, что подростковые литература и кинематография были свободнее «взрослых»: идеологический диктат в детском искусстве не так чувствовался, и тут можно было о многом высказаться всерьез. В детскую литературу сбегали Аксенов, Ефимов, Стругацкие – именно так они умудрялись говорить о главном без малейших скидок на возраст читателя. Но причина и глубже: послесталинский подросток был тем самым новым человеком, о котором мечтало первое советское поколение. У него по разным причинам не получилось осуществиться полностью: сначала мешал террор, потом война. Но уж дети и внуки ветеранов, поколение космической утопии, коммунарской педагогики, дети физиков и лириков, последние советские выпускники должны были осуществить вековую мечту о создании нового человека.
СССР – как и Россия – не всегда хорошо производил товары, но всегда отлично формировал среды. Советскими подростками очень много занимались: кружки, секции, классы педагогов-новаторов, детские редакции при молодежных журналах и телепрограммах, лицеи юных вундеркиндов, вроде легендарной колмогоровской школы или новосибирской ФМШ, детские киностудии в каждой республике, детские театры – студийные либо профессиональные, – все воспитывало нового человека, которому предстояло вывести страну из все более очевидного тупика. Очень жаль, что перестройка востребовала совсем иные качества. Но нам, детям семидесятых и восьмидесятых, грех не вспомнить ту фантастически напряженную, многое обещавшую, невротизирующую, странную атмосферу конца советской эпохи, когда будущее уже сквозило во все щели.
Я отлично помню свой школьный опыт: он был отвратителен, поскольку двойная мораль уже свирепствовала и травля, столь ярко и страшно показанная Железниковым и Быковым в «Чучеле», была уделом всех думающих детей. Однако, помимо этой травли, оказавшейся весьма полезным опытом для постсоветского будущего, советская школа могла предложить много интересного – не зря тут существовал настоящий культ учителя. Допускаю, что кому-то в школе было отлично, дружно, весело и т. д. Главное же, как мне кажется, – тогдашние подростки были очень серьезными и взрослыми, интеллектуально они были богаче и самодостаточнее сегодняшних старшеклассников, и, хотя среди них хватало откровенного бандитья, фарцовщиков и юных циников, преобладали в этом поколении люди серьезные и трезвые. Кстати, именно о них был снят «Плюмбум» Абдрашитова и Миндадзе – рубежный фильм эпохи; тогда Плюмбум казался безусловным злом, но время показало, что бывают вещи похуже принципиальности.
Я думаю, тогдашнее поколение – равно как и школьники девяностых – многого о себе недоговорило и не поняло. Нам нужно составить хронику тех лет, потому что, кроме нас, это сделать некому. Трагедию исчезновения СССР лучше всех поняли подростки, потому что их жизнь переломилась. Сборник воспоминаний «Детство 45–53» о послевоенных школьниках, составленный Людмилой Улицкой, стал бестселлером, но коллизии нашего отрочества были ничуть не менее драматичны. Лучший способ разобраться в себе нынешних – это вспомнить себя тогдашних. Мы как раз входим в тот возраст, когда события двадцати-тридцатилетней давности помнятся нам лучше вчерашних.
Лично для меня попытка реконструкции тех времен довольно мучительна, но и мне есть за что поблагодарить их (времена). Надеюсь, все вместе мы составили книгу, из которой будет понятно, почему наша генерация почти все сдала и все-таки удержалась на краю пропасти.
Моя школа
Яков Учитель
Гордые дети ХХ съезда
Вырос я в историческом центре Ленинграда.
В 1-й класс пошел в 1955 году. Это был второй год, как в СССР ввели совместное обучение мальчиков и девочек, а также второй год, как появилась серая квазигимназическая форма для мальчиков.
Моя школа № 209 помещалась на улице Восстания во внушительном здании бывшего Павловского института благородных девиц. Он, разумеется, меньше знаменит, чем Смольный, но тоже не лыком шит. В классе было больше сорока человек. Квартирный вопрос в послевоенном Ленинграде стоял очень остро, коммуналки были перенаселены, и мест в школах не хватало. Все вторые и третьи классы занимались во вторую смену.
Забегая вперед, скажу, что через десять лет в округе не осталось ни одного одноклассника: все разъехались из центра в хрущобы спальных районов, в вожделенные отдельные квартиры.
Традиции и нравы в школе были строгие. Например, перед началом занятий на входе стояли дежурные и кроме отлова опоздавших следили за тем, чтобы мальчики непременно снимали шапки. А еще перед уроками в просторных коридорах была общая физзарядка. Позже эта традиция отмерла сама собой. После двух лет второй смены в четвертом классе я физзарядки уже не помню.
С каждым годом либерализм набирал силу. Школьные годы точно пришлись на оттепель от рассвета до заката – от раннего постсталинизма до расправы Хрущева с советской интеллигенцией.
Исторические события тех лет тесно переплетались со школьной жизнью. Открытие ленинградского метро к 7 ноября 1955 года – первые дни туда пускали только по пригласительным билетам, и побывать смогли не все. Те же из ребят, кому посчастливилось, в начале второй четверти делились у доски своими впечатлениями.
ХХ съезд пришелся на середину третьей четверти первого класса. В интеллигентской среде десталинизация была встречена одобрительно, и мы, продвинутые первоклассники, заговорщицки это обсуждали вполголоса. На уроках вслух говорилось только о достижениях – прошлых, но в основном о грядущих. Запомнилось, как на вопрос: «Что нас ждет в очередной пятилетке?», – я ответил, что вместо паровозов у нас будут тепловозы. Наверное, пятерку получил. Главное – угадал!
Ныне ушел в прошлое институт второгодников: сейчас боятся травмировать детей и гоняются за липовыми показателями успеваемости. А в этом было немало позитива. Второгодники вноси ли недостающую долю жизненного опыта, а сами нередко подтягивались в учебе. В 5-м классе появился у нас Юра Николаев, креативный второгодник, переведенный из другой школы. Он быстро научил коллектив ругаться матом и интересоваться сексом (такого слова, правда, еще не было). То есть, казалось бы, отвязный хулиган из пролетарской семьи. Однако при этом он ходил в очках и играл на рояле – в музыкальной школе учился. Любил играть полузапрещенный джаз и «роки». Запомнилось заводное:
Раньше слушал Баха фуги.
Африка!
А теперь гоняет буги.
Африка!
В 6-м классе завели у нас «Дисциплинарную тетрадь». В нее учителя записывали тех, кто плохо себя вел. За замечания попадало от родителей. Это было неприятно. Кого-то и выпороть могли. И было нами решено принять радикальные меры. Ждали случая.
Шел урок физкультуры в огромном актовом зале. Вдруг в середине урока загремело школьное радио (тогда такое было не везде): «Работают все радиостанции Советского Союза! Человек в космосе!!!» Это было 12 апреля 1961 года. Все завопили «ура!» и еще что-то радостное. Урок прервался. В едином порыве мы побежали на Невский. Я прикрыл учительский стол телом, пока Юра Николаев запихивал «Дисциплинарную тетрадь» в тренировочные штаны. Надо было еще успеть ее порвать и отнести на помойку, прежде чем слиться с ликующими ленинградцами. Всё успели.
Другая более возвышенная история. В 5-м классе мы с другом состояли в так называемом библиотечном активе. То есть подолгу торчали в библиотеке, помогали там и имели свободный доступ к книгам. Дружили с юной библиотекаршей (младшей; была еще заведующая). То ли ранней осенью 1959 года, то ли поздней весной 60-го гуляли мы с ней и, надеюсь, рассуждали об искусстве. Привела она нас в гости к своей знакомой – пожилой литературной даме во флигель Шереметьевского дворца. Тогда там был Институт Арктики и Антарктики. Угостила дама нас чаем с печеньем. Ну, и не вспоминал я об этом лет двадцать пять. А когда вспомнил, то понял, что это была Анна Андреевна Ахматова! И больше в этом не сомневался. Шли годы, и я решил поглубже изучить вопрос. Эх, лучше бы этого не делал: оказалось, что Ахматова съехала из Фонтанного дома в 1952-м… «Какой удар со стороны классика!» Остается надеяться, что это все-таки она приходила в гости к каким-нибудь бывшим соседям.
Я вышел из кабинета директора в легком волнении: вот сейчас прозвенит звонок, оповещающий о начале четвертого урока. Четвертого для всех учеников и учителей, но первого для меня лично, первого в этом городе, первого в этой школе, но не первого в моей жизни. Думаю, для начала стоит представиться. Меня зовут Стас, точнее теперь Станислав Александрович и я теперь (фанфары)- учитель литературы старших классов. Почему я стал именно учителем, хотя легко мог поступить на юридический, где мой папа был деканом, и стать в будущем успешным адвокатом? Не знаю, мне никогда не хватало терпения на такую скучную и кропотливую работу, тем более, что с русским языком и литературой у меня никогда проблем не возникало. Я с удовольствием писал сочинения не только себе, но и своим одноклассникам (за что получил довольно неплохой авторитет среди сверстников, что меня, кстати сказать,неплохо выручало). У родителей, конечно, была истерика, когда они узнали, что их единственный сын решил " на корню погубить свое будущее ", как они тогда выразились,но, поняв, что спорить со мной бесполезно (всегда умел настоять на своем)и, искренне желая мне счастья,они успокоились и даже обещали помогать мне в любых трудностях. Так я и поступил в пед,а там... А там я нашел свою Настеньку и женился, идиот. Нет-нет, я счастлив в браке и жену люблю, но бывают такие моменты, когда она меня просто бесит. Я неправ,конечно, что допускаю подобные мысли, но атмосфера бывает накаляется настолько, что просто нет сил терпеть. Тогда я ухожу из дома на час-два, " медитирую " и возвращаюсь мишкой Тедди. Правда,с каждым годом такие моменты случаются все чаще, а времени на "медитацию" уходит все больше, потому-то в свои тридцать пять лет я еще не обзавелся детьми, уж им-то точно нужна спокойная обстановка в семье, а я даже в себе разобраться не могу... Но не буду вас грузить и перейду к событиям реального времени.
Иду я по коридору весь такой переживательный, и тут БАЦ! Мгновение-и я на полу, а передо мной (тоже на полу)девочка потирает ушибленный лоб.
Извините, - пробормотала она и поднялась,я тоже незамедлительно встал на ноги.
М-м-м... Я посмотрел на нее: красивая фигурка, блестящие иссиня-черные волосы, правильные черты лица, пухлые губки... ее огромные зеленовато-охристые глаза, обрамленные пушистыми смольно-черными ресницами, так пристально на меня смотрели,что, казалось, могли прожечь меня насквозь, по спине пробежали мурашки-что за черт?! Все также не отводя от меня взгляда, она скрылась за дверью кабинета №32. Блииин, мне ведь тоже туда. А чего я испугался, собственно? Я пихнул дверь и вошел в класс, как раз в это время прозвенел звонок, и ученички выстроились у своих мест.
Здравствуйте, садитесь, -поздоровался я с классом- Меня зовут Станислав Александрович и я ваш новый учитель литературы. Надеюсь, подружимся.
По классу прошелся заинтересованный шепот. Девчонки хихикали, глядя на меня, некоторые и вовсе глазками стрелять пытались. А мальчишки посматривали исподлобья и с явной неприязнью. Мда, детки... Чтож, я уже привык. Мужчина-учитель в нашей стране- вещь редкая, дефицитная, можно сказать,вот и вешаются на меня все кому не лень(это я вам так, по секрету, жене только не говорите),но я в таких случаях включаю строгого дядю-учителя (и это правда!) и рано или поздно девочкам надоедает эта игра. Ну пока этот 9"В" исключением не стал.
Когда я была ученицей 10 класса, то у нас в школе появился новый учитель немецкого языка. Он был молодым и красивым. Это был обаятельный голубоглазый блондин двадцати трех лет. С первого дня его появления в школе все ученицы средних и старших классов бегали на переменках мимо его кабинета, чтобы лишний раз взглянуть на него. Дмитрию Евгеньевичу (так звали учителя) явно льстило такое внимание и это было заметно. Также он не был обделен заботой и вниманием молодых учительниц, которые просто проходу ему не давали.
Я, как и большинство девчонок из нашей школы, была влюблена в него. На все его уроки я ходила исправно и всегда выполняла домашнее задание. Однако, в отличие от остальных, я была скромной девушкой. Мои одноклассницы откровенно заигрывали к учителю и всячески проявляли свою заинтересованность. Я же только особо тщательно подбирала наряды и добросовестно учила заданное перед каждым уроком. Но во время самих занятий я жутко смущалась, хоть и пыталась скрыть это, мое сердце выскакивало из груди и коленки дрожали. Преподаватель судя по всему, это замечал и постоянно вызывал меня к доске. К счастью, мои старания он всегда оценивал на \»отлично\».
Весь учебный год мысли о молодом учителе не давали мне покоя, он мне даже снился и чудился чуть ли не в каждом встречном. Дошло до того, что мне было мало видеть его в школе. Я узнала, где он живет и ежедневно прогуливалась около его дома. Иногда мне улыбалось счастье и я встречала его, в таких случаях между нами завязывался разговор об учебе и мы расходились. Если же я встречала его в компании девушек, то я с ума сходила от ревности.
В одиннадцатом классе произошла трагедия — Дмитрий Евгеньевич уволился. Я очень страдала, часто бродила у его дома, но увидеть его мне не удавалось. Но пришло время мне готовиться к поступлению в институт и я записалась на подготовительные курсы. На первом же занятии меня ждал сюрприз — немецкий язык на подкурсах преподавал Дмитрий Евгеньевич. Я была безумно рада, что опять имею возможность видеть его. За время занятий (около полугода) можно сказать, что я стала любимой ученицей Дмитрия Евгеньевича. И как-то сложилось так, что к концу курса многие ученики заболели и пару раз я обучалась индивидуально. Этих двух занятий мне хватило, чтобы мы с учителем немного сблизились. Дело в том, что он интересовался моими делами, рассказывал о себе и потом предложил проводить меня домой. Затем это вошло в привычку и Дмитрий Евгеньевич стал провожать меня постоянно. Я просто теряла голову от счастья — он мне казался самым красивым, самым умным и так далее. Я тонула в его бездонных голубых глазах и ловила каждое его слово. Через некоторое время мы стали встречаться чаще — гуляли в выходные дни в парке, ходили в кино, кафе. Как сейчас помню наш первый поцелуй, когда земля, словно ушла из-под моих ног.
Для меня, девочки 17 лет, было счастьем, что мой учитель обратил на меня внимание. Однако случилось так, что Дмитрию предложили работу в США и ему нужно было уехать на некоторое время. Мне очень сложно было с ним расстаться, но я надеялась, что он скоро вернется. Первое время мы переписывались, а потом я переехала, поступила в другой институт и наша связь прервалась. Прошло 8 лет с тех пор и я лишь изредка вспоминала о моем романе с учителем. Но однажды я его случайно нашла в одной из социальных сетей и мы договорились о встрече. Перед нашим свиданием я очень волновалась, ведь для меня он оставался таким же идеальным мужчиной. Но при встрече я уже не увидела того, кого помнила. Дмитрий немного пополнел, появились залысины, глаза уже не казались такими голубыми, а шутки не были такими смешными. Мы проболтали весь вечер, но я уже понимала, что тех чувств, которые у меня были, я уже не испытываю. Ведь я уже не та ученица, которая ловит каждое его слово. Мне приятно было пообщаться с замечательным человеком из моей юности. Но после нашей встречи я поняла, что мой идеальный Дмитрий Евгеньевич остался в тех далеких школьных годах. Время идет, мы взрослеем, забываем о наших былых влюбленностях, становимся менее романтичными и более рациональными.
Как-то летом я подрабатывала кондуктором в автобусе, ничего особенного и веселого, ходить целый день туда сюда, и собирать с нервных людей деньги. В один из рабочих дней я заметила молодого человека, который пристально смотрел в мою сторону, и иногда в легкую улыбался. Он был очень мил, у него были ярко голубые глаза и шикарные длинные ресницы. «ничего особенного» -подумала я. И продолжила свою «карьеру»)))) на следующий день я опять увидела его, и опять он смотрел в мою сторону,и такая история повторялась каждый день. Вскоре я уволилась (по- другим причинам),и просто начала отдыхать. Друзья, ночные прогулки, клубы, короче все что нужно студентке что бы не хило отдохнуть, да и с деньгами в тот момент проблем не было. Но дело в том что я начала скучать по тому парню, сама не понимая почему…я ведь даже имени его не знала, и каждый раз смотря на его глаза, я хотела подойди, но так и не смогла. Ну та ладно, время идет, жизнь продолжается, решила что нужно забыть. А дело в том, что в это время моя сестра лежала на сохранении в одной городской больнице, и только один автобус ходил сюда прямо до конечной, тот самый автобус на котором я и работала. Пришла я навестить сестру, посидели, поболтали, ну и пошла я к выходу, как в коридоре увидели того самого парня!!!Он оказался интерном, который проходил практику в этой больнице, только в другом отделении. Тут то я и поняла, что теперь это точно судьба, и не прощу себе если хотя бы с ним не познакомлюсь. Я знала что на следующий день обязательно пойду в больницу, ну и к нему тоже. Одела платье чуть выше колена, джинсовую курточку, сумочку и туфли на небольшом каблуке. Какого же было его удивление, когда он увидел меня, да еще и в таком наряде. Прошло несколько дней, я не приходила к сестре, т.к. ей уже вот-вот рожать, и посещение было запрещено. Через 2 дня мне позвонила сестра, и обрадовалась появлению малыша. Мы все активно начали готовится к выписке, шарики, цветы, подарки. И вот настал тот самый день, про моего интерна я совсем позабыла, и вспомнила только тогда, когда увидела его около больницы. Мы стояли очень долго на улице, и ждали пока выпишут сестру и малышку, муж сестры заметно нервничал и поэтому отошел в машину. Я стояла одна. И к моему удивлению он подошел сам, и произнес те слова, которые я ну никак не ожидала услышать. «А я тебя ждал»- произнес он, улыбаясь. О боже, его улыбка была еще лучше, чем все остальное. Я забыла обо всем. Мы познакомились, его звали Вова, ему было 23 года. Мы стали очень часто общаться, и не сказать бы что он мне нравился, но меня тянуло к нему, и тянуло бешено. Я не знала, что будет дальше, но мне было главное увидеть его. При нем я это тщательно скрывала, а он может и догадывался. Прошел месяц, в очередной день мы пошли на прогулку. Мы гуляли, смеялись, шли держась за руки, даже не замечая этого, и в какой-то момент он остановился и посмотрел прямо в глаза. Дальше последовала такая фраза «хочешь на набережную пройдем? Там очень красиво вечером». И пошли мы на набережную, там было действительно очень красиво, встав около края причала, я почувствовала чье-то дыхание у себя за спиной, я немного повернула голову и увидела его серьезное лицо, он надел на меня свою куртку, и обнял. Мы просто стояли так около полу часа, молча и обнимаясь. Мне было тепло, и спокойно. Но в какой-то момент я поняла что мне безумно хочется его поцеловать, я повернулась, обхватила своими руками его шею, и поцеловала уголок губ. Я не знала приятно ему или нет, поэтому не стала настаивать на продолжении. И опять отвернулась, продолжая смотреть на воду.. для него это было удивлением, и он спросил с улыбкой: «и это все?» я тоже улыбнувшись спросила: «а ты еще хочешь?» он засмеялся в голос, повернул меня к себе и с очень серьезным лицом, полушепотом произнес «очень хочу»..после этого он поцеловал меня, со всей душой, со всей сладостью и со всем желанием. Этот поцелуй запомнится мне на всю оставшуюся жизнь. Мы стали встречаться, и уже через 2 месяца стали жить вместе, скоро у нас свадьба.