Вы не замечали, что взрослые часто относятся к детям, как к неудобному объекту, который сильно усложняет их родительское существование? Как к назойливой мухе, от которой необходимо отбиться, как к маленькому негодяю, с которым нужно справиться любой ценой, и который, в свою очередь, только и думает, как сделать нашу жизнь невыносимой... Как будто речь о том, что мы всепонимающие ангелы, а они никчемные недоделки, которых главное сделать удобными для собственного пользования. Да, впрочем, и не для пользования. Так... лишь бы не мешали...
А чтобы не мешали необходимо создать четкий кодекс – что можно и чего нельзя, что для ребёнка является добром, а что злом. Отсюда – огромное количество взрослых утверждений, начинающихся словами "ребёнок должен". Должен понимать, должен есть, должен учиться, должен знать, должен уважать. Должен, должен и должен.
Не согласны? А вы взгляните на родительские форумы. И сравните их... со средневековыми советами по воспитанию раба.
Читаю: "Судя по описанию, ваша трехлетняя дочь – уже очень распущенная девочка. Если она не способна выполнять требования взрослых, нужно с этим что-то делать. Лучшее, что придумали наши предки – конечно, порка" (три смайлика).
Ещё цитата: "Если он начинает капризничать, нужно наехать на него хорошенько, чтоб неповадно было".
Раб, не имеющий права на личную жизнь, на собственные поступки и даже на человеческие эмоции.
Бесчисленны и пугающе однообразны инструкции по применению жестких методов так называемого воспитания. Жесткость и непреклонность объявляются главные добродетелями взрослого мира. Глаголы "наказывать", "заставлять", "пороть" не сходят со страниц форумов. Редкая личная история обходится без горделивого "я поставил его на место" или "нужно уметь заставить себя уважать".
Все наши обмороки по поводу физических наказаний, да и вообще насилия над детьми, увы, не ведут ни к чему и ничего не меняют. Предлагаю подойти к вопросу совсем с другой стороны. Давайте попробуем понять, какова ваша цель? Да, я не оговорился: конкретно – ваша? Когда вы, например, наказываете человека, чего вы на самом деле хотите? Почему выбираете именно такой путь взаимодействия – путь унижения, лишения свободы выбора и агрессии? (Ну, а если вы этого, к счастью, не делаете, попробуйте пофантазировать о своих знакомых)
Вопрос кажется простым, но, как будто застигнутые им врасплох, родители обычно предлагают самые странные ответы.Так, в одном из комментариев к моей статье читатель пишет: "нужно быть жёстче – если их жалеть, они научатся манипулировать..." И я в очередной раз поражаюсь такому странному кульбиту взрослого сознания... Разве не является совершенно очевидным, что если их жалеть – они научатся жалеть, неужели и правда непонятно? Ведь как раз обратное утверждение является признаком типично манипулятивного мышления.
За примерами далеко ходить не надо, выглядит это примерно так:
- Если давать людям то, чего они добиваются, они "сядут на голову" (а на самом деле, тогда они будут вам благодарны и научатся, вслед за вами, дарить радость другим),
- Если почаще демонстрировать собственное недовольство поведением другого человека, он станет дисциплинированным (нет, это не так – он замкнётся, боясь собственных поступков),
- Если ввести в людские отношения методы поощрений и наказаний (являющиеся на практике методами дрессировки, используемыми с животными), человек научится отличать дурное от хорошего (в то время как в этом случае он постепенно потеряет способность самостоятельно ориентироваться в морально-этическом поле).
На деле же все значительно проще: система личного примера действительно работает как часы:
- Если человеку хамить – он научится хамить,
- Если наказывать – он станет мастером наказаний и со временем вернёт их окружающим с лихвой
- Если лгать – станет лжецом
Впрочем, сказать лучше Лермонтова у меня вряд ли получится. Напоминаю:
"Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать <... > И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины..."
Сказано, на мой взгляд, исчерпывающе и до боли точно. Как будто эти строки писал педагог-практик, знакомый с самыми современными педагогическими исследованиями. Что сказать, гений – он и есть гений...
А ещё понятнее у другого гения – Высоцкого:
"Если поросенком вслух, с пеленок
Обзывают, баюшки-баю,-
Даже самый смирненький ребенок
Превратится в будущем в свинью!"
Опять не верите? Опять найдёте тысячи возражений, скажете, литература одно, а жизнь другое? Ох, ребята, лучше не проверяйте...
Ещё один мотив подобного поведения был заявлен мне знакомой мамой, когда я предложил ей защитить девятилетнего сына от взрослого хамства её знакомого. Она возмущённо возразила: "Но ведь он должен быть готов к сложностям мира. В том числе, и к хамству! Его не всегда будут облизывать со всех сторон..." Тут я должен на миг остановиться и признаться, что и подобные жизнеутверждающие аргументы я слышал неоднократно. Полагаю, вы тоже с ними не раз встречались. Логика примерно такова: поскольку жизнь сложна и несправедлива (так, во всяком случае это звучит в устах апологетов данного подхода), устроим нашим детям "учебку" – будем потихоньку портить им жизнь сегодня, чтобы к своему будущему они подошли во всеоружии... То есть, научились тому, что такое настоящее хамство и предательство близких, и стали взрослыми безразличными жлобами.
Так вот, друзья, что хотелось бы сказать: хамство, к моему огромному сожалению, найдёт наших детей и без нас, с тяжелыми ситуациями в жизни они встретятся, вероятней всего, не раз и не два. Зачем же мы устраиваем им этот кошмар заранее? Зачем мучаем их, когда есть возможность спокойно жить, расти, знакомиться с миром? И заметьте, как сам язык предаёт нас, как в подобной ситуации любовь и принятие заменяется глаголом "облизывать". Как будто мама стыдится собственной любви, как будто она оправдывается перед мифическим судьей, который накажет её за излишнюю ласку по отношению к собственному ребёнку. "Облизывать!.."
Страшные и жестокие проявления близких могут только усугубить надлом в детском сознании. Мы же должны всеми силами отодвигать возможный удар, смягчать его, если он неизбежен. Это ведь именно то, что на умном языке называется родительской функцией.
Человек учится противостоять хамству, равно как и всякой другой гадости, когда у него появляется бесценный опыт созидающего и поддерживающего человеческого взаимодействия, когда он начинает ценить собственную личность и личность другого. Именно это учит ребёнка не давать себя в обиду, а равно – защищать других. А вот положение, при котором наглый взрослый, пользуясь собственной силой и статусом унижает его, учит его прямо противоположному – лгать, втягивать голову в плечи, пытаясь исчезнуть, а со временем – при любой возможности измываться над более слабым: в точности как учили.
Брутальный папа пишет в форуме о воспитании: "Лучший способ справиться (заметьте: справиться! Словно о стихийном бедствии...) с истериками – не обращать на них внимания. А если становится невыносимо (невыносимо, конечно, нам, просветленным родителям – кто берет в расчёт детское "невыносимо"!) – наказать как следует". Оставляя в стороне свои страшные догадки на тему "наказать как следует", обращу ваше внимание на типичный тон и подход: высшее существо пытается сладить с зарвавшимся мелким подонком.
Представляете, какой ад возникает в душе ребёнка? Мало того, что мне так плохо, я ещё и один! Один на целом свете. Не считая родителей, которые всегда готовы сделать так, чтобы стало ещё хуже...
И в качестве полировки, типичный аргумент взрослых: "меня тоже так воспитывали и ничего"... Что – ничего? Кому – ничего? Кто сказал вам, что вы прекрасны в своей узости, жестокости, агрессии, неспособности принять, даже не принять – хотя бы увидеть человека рядом с собой? Откуда известно, что эти методы воспитания привели к положительным результатам? Мы выжили? Вот уж действительно, и на том спасибо!
"Увязшие в собственной правоте, завязанные в узлы..." (с)
Один из старых родительских страхов (лично мне известный ещё от моей бабушки) – что мой ребёнок не подаст мне стакан воды в старости. Такая вот прозрачная аллегория. Если воспользоваться ею, можно не сомневаться: не подаст! Откуда ему взяться, этому стакану, если всю жизнь человека учили только жестокости, ненависти и тому, что когда тебе плохо, окружающие способны увидеть лишь твою манипуляцию?...
Впрочем, не буду слишком пугать читателя: стакан, может и подаст – общественное мнение, все-таки велит противостоять собственным желаниям и справляться с порывами. Но ненависть и к вам, и к этому стакану гарантирована.
Вы привычно спросите, что со всем этим делать... А я привычно отвечу: ровным счетом ничего. Все методы, упомянутые выше никому не нужны, никому не несут даже минимальной пользы. Ни наказания, ни "учебка", ни агрессия. Они лишь неуклонно, шаг за шагом ухудшают будущее – детское и наше собственное.
Просто пришла пора освобождаться от роли заложников чужих галлюцинаций и собственного прошлого, выхолощенной морали и представлений соседки о нравственности, навязанной этики и воспитательных симулякров.
Ведь все мы интуитивно знаем ответы. В том числе в ситуациях, когда творим зло, приговаривая "это любя", прикрываясь собственными страхами. И нет тут никакой родительской западни. Разве что тяжёлая иллюзия, морок. Нужно только сделать шаг в чудесный мир, в котором ждут те, кто любит нас больше всех на свете – наши дети. Они очень ждут. И, не сомневайтесь, они нам помогут.
Как воспитать раба
Вы не замечали, что взрослые часто относятся к детям, как к неудобному объекту, который сильно усложняет их родительское существование? Как к назойливой мухе, от которой необходимо отбиться, как к маленькому негодяю, с которым нужно справиться любой ценой, и который, в свою очередь, только и думает, как сделать нашу жизнь невыносимой… Как будто речь о том, что мы всепонимающие ангелы, а они никчемные недоделки, которых главное сделать удобными для собственного пользования. Да, впрочем, и не для пользования. Так… лишь бы не мешали…
А чтобы не мешали необходимо создать четкий кодекс - что можно и чего нельзя, что для ребёнка является добром, а что злом. Отсюда - огромное количество взрослых утверждений, начинающихся словами «ребёнок должен». Должен понимать, должен есть, должен учиться, должен знать, должен уважать. Должен, должен и должен.
Не согласны? А вы взгляните на родительские форумы. И сравните их… со средневековыми советами по воспитанию раба.
Читаю: «Судя по описанию, ваша трехлетняя дочь - уже очень распущенная девочка. Если она не способна выполнять требования взрослых, нужно с этим что-то делать. Лучшее, что придумали наши предки - конечно, порка» (три смайлика).
Ещё цитата: «Если он начинает капризничать, нужно наехать на него хорошенько, чтоб неповадно было».
Раб, не имеющий права на личную жизнь, на собственные поступки и даже на человеческие эмоции.
Бесчисленны и пугающе однообразны инструкции по применению жестких методов так называемого воспитания. Жесткость и непреклонность объявляются главные добродетелями взрослого мира. Глаголы «наказывать», «заставлять», «пороть» не сходят со страниц форумов. Редкая личная история обходится без горделивого «я поставил его на место» или «нужно уметь заставить себя уважать».
Все наши обмороки по поводу физических наказаний, да и вообще насилия над детьми, увы, не ведут ни к чему и ничего не меняют. Предлагаю подойти к вопросу совсем с другой стороны. Давайте попробуем понять, какова ваша цель? Да, я не оговорился: конкретно - ваша? Когда вы, например, наказываете человека, чего вы на самом деле хотите? Почему выбираете именно такой путь взаимодействия - путь унижения, лишения свободы выбора и агрессии? (Ну, а если вы этого, к счастью, не делаете, попробуйте пофантазировать о своих знакомых).
Вопрос кажется простым, но, как будто застигнутые им врасплох, родители обычно предлагают самые странные ответы.Так, в одном из комментариев к моей статье читатель пишет: «нужно быть жёстче - если их жалеть, они научатся манипулировать…» И я в очередной раз поражаюсь такому странному кульбиту взрослого сознания… Разве не является совершенно очевидным, что если их жалеть - они научатся жалеть, неужели и правда непонятно? Ведь как раз обратное утверждение является признаком типично манипулятивного мышления.
За примерами далеко ходить не надо, выглядит это примерно так:
Если давать людям то, чего они добиваются, они «сядут на голову» (а на самом деле, тогда они будут вам благодарны и научатся, вслед за вами, дарить радость другим),
- Если почаще демонстрировать собственное недовольство поведением другого человека, он станет дисциплинированным (нет, это не так - он замкнётся, боясь собственных поступков),
- Еесли ввести в людские отношения методы поощрений и наказаний (являющиеся на практике методами дрессировки, используемыми с животными), человек научится отличать дурное от хорошего (в то время как в этом случае он постепенно потеряет способность самостоятельно ориентироваться в морально-этическом поле).
На деле же все значительно проще: система личного примера действительно работает как часы:
- Если человеку хамить - он научится хамить,
- Если наказывать - он станет мастером наказаний и со временем вернёт их окружающим с лихвой
- Если лгать - станет лжецом
Разве простейшая логика (да-да, не наука педагогика, не любовь к собственному ребёнку, а просто логика) не приводит вас к мысли о том, что чему учишь - тому и научишь? И наоборот: невозможно постоянно подавая дурной пример - жестокости, жадности, ненависти, взывать к доброте, отзывчивости и порядочности.
Впрочем, сказать лучше Лермонтова у меня вряд ли получится. Напоминаю:
«Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать <… > И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины…»
Сказано, на мой взгляд, исчерпывающе и до боли точно. Как будто эти строки писал педагог-практик, знакомый с самыми современными педагогическими исследованиями. Что сказать, гений - он и есть гений…
А ещё понятнее у другого гения - Высоцкого:
«Если поросенком вслух, с пеленок
Обзывают, баюшки-баю,-
Даже самый смирненький ребенок
Превратится в будущем в свинью!»
Опять не верите? Опять найдёте тысячи возражений, скажете, литература одно, а жизнь другое? Ох, ребята, лучше не проверяйте…
Ещё один мотив подобного поведения был заявлен мне знакомой мамой, когда я предложил ей защитить девятилетнего сына от взрослого хамства её знакомого. Она возмущённо возразила: «Но ведь он должен быть готов к сложностям мира. В том числе, и к хамству! Его не всегда будут облизывать со всех сторон …» Тут я должен на миг остановиться и признаться, что и подобные жизнеутверждающие аргументы я слышал неоднократно. Полагаю, вы тоже с ними не раз встречались. Логика примерно такова: поскольку жизнь сложна и несправедлива (так, во всяком случае это звучит в устах апологетов данного подхода), устроим нашим детям «учебку» - будем потихоньку портить им жизнь сегодня, чтобы к своему будущему они подошли во всеоружии… То есть, научились тому, что такое настоящее хамство и предательство близких, и стали взрослыми безразличными жлобами.
Так вот, друзья, что хотелось бы сказать: хамство, к моему огромному сожалению, найдёт наших детей и без нас, с тяжелыми ситуациями в жизни они встретятся, вероятней всего, не раз и не два. Зачем же мы устраиваем им этот кошмар заранее? Зачем мучаем их, когда есть возможность спокойно жить, расти, знакомиться с миром? И заметьте, как сам язык предаёт нас, как в подобной ситуации любовь и принятие заменяется глаголом «облизывать». Как будто мама стыдится собственной любви, как будто она оправдывается перед мифическим судьей, который накажет её за излишнюю ласку по отношению к собственному ребёнку. «Облизывать!..»
Страшные и жестокие проявления близких могут только усугубить надлом в детском сознании. Мы же должны всеми силами отодвигать возможный удар, смягчать его, если он неизбежен. Это ведь именно то, что на умном языке называется родительской функцией.
Человек учится противостоять хамству, равно как и всякой другой гадости, когда у него появляется бесценный опыт созидающего и поддерживающего человеческого взаимодействия, когда он начинает ценить собственную личность и личность другого. Именно это учит ребёнка не давать себя в обиду, а равно - защищать других. А вот положение, при котором наглый взрослый, пользуясь собственной силой и статусом унижает его, учит его прямо противоположному - лгать, втягивать голову в плечи, пытаясь исчезнуть, а со временем - при любой возможности измываться над более слабым: в точности как учили.
Брутальный папа пишет в форуме о воспитании: «Лучший способ справиться (заметьте: справиться! Словно о стихийном бедствии…) с истериками - не обращать на них внимания. А если становится невыносимо (невыносимо, конечно, нам, просветленным родителям - кто берет в расчёт детское «невыносимо»!) - наказать как следует». Оставляя в стороне свои страшные догадки на тему «наказать как следует», обращу ваше внимание на типичный тон и подход: высшее существо пытается сладить с зарвавшимся мелким подонком.
Представляете, какой ад возникает в душе ребёнка? Мало того, что мне так плохо, я ещё и один! Один на целом свете. Не считая родителей, которые всегда готовы сделать так, чтобы стало ещё хуже…
И в качестве полировки, типичный аргумент взрослых: «меня тоже так воспитывали и ничего»… Что - ничего? Кому - ничего? Кто сказал вам, что вы прекрасны в своей узости, жестокости, агрессии, неспособности принять, даже не принять - хотя бы увидеть человека рядом с собой? Откуда известно, что эти методы воспитания привели к положительным результатам? Мы выжили? Вот уж действительно, и на том спасибо!
«Увязшие в собственной правоте, завязанные в узлы…» (с)
Один из старых родительских страхов (лично мне известный ещё от моей бабушки) - что мой ребёнок не подаст мне стакан воды в старости. Такая вот прозрачная аллегория. Если воспользоваться ею, можно не сомневаться: не подаст! Откуда ему взяться, этому стакану, если всю жизнь человека учили только жестокости, ненависти и тому, что когда тебе плохо, окружающие способны увидеть лишь твою манипуляцию?…
Впрочем, не буду слишком пугать читателя: стакан, может и подаст - общественное мнение, все-таки велит противостоять собственным желаниям и справляться с порывами. Но ненависть и к вам, и к этому стакану гарантирована.
Вы привычно спросите, что со всем этим делать… А я привычно отвечу: ровным счетом ничего. Все методы, упомянутые выше никому не нужны, никому не несут даже минимальной пользы. Ни наказания, ни «учебка», ни агрессия. Они лишь неуклонно, шаг за шагом ухудшают будущее - детское и наше собственное.
Просто пришла пора освобождаться от роли заложников чужих галлюцинаций и собственного прошлого, выхолощенной морали и представлений соседки о нравственности, навязанной этики и воспитательных симулякров.
Ведь все мы интуитивно знаем ответы. В том числе в ситуациях, когда творим зло, приговаривая «это любя», прикрываясь собственными страхами. И нет тут никакой родительской западни. Разве что тяжёлая иллюзия, морок. Нужно только сделать шаг в чудесный мир, в котором ждут те, кто любит нас больше всех на свете - наши дети. Они очень ждут. И, не сомневайтесь, они нам помогут.
Через боль и страдания
К счастью... если бы.
Увы, не всегда.
На утро Ирма проснулась с ощущением невыполненного дела, затем вспомнила про вчерашний инцидент с новым рабом. Опыт подсказывал ей, что во избежание дальнейших недоразумений наказание не стоит откладывать в долгий ящик. При этом ясно и четко дать понять рабу, за что он наказан. Мерой воздействия она избрала порку розгами, как не сильно жестокое, но немного унизительное наставление.
На кухне как всегда хозяйничал Горбун. Новенький сидел на высоком стуле возле стойки бара. Александр снова совершил ошибку, возобновив свои заигрывания, как будто совершенно забыв, что перед ним находится госпожа, а не просто женщина. Более того, его госпожа, чьей собственностью он являлся, начиная со вчерашнего дня. След от клейма, знак Ирмы, оказался совершенно незаметен для посторонних глаз, благодаря магии. Так что утром, принимая душ, раб с приятным удивлением обнаружил абсолютно гладкую кожу там, где еще вчера по-хозяйски расположилась пантера.
Александр в последствии сам себе задавал вопрос – зачем он поступил таким глупым образом, ведь никто не тянул его за язык. Хотел показать и госпоже и Горбуну, что он неотразим? Что вчерашняя покупка в салоне у Мадам Арно ничего для него не значит? Что Инициацию он тоже стремился пройти просто так, ради развлечения?
Госпожа как вы спали? Надеюсь хорошо, – когда Александр заговорил, то весь его вид выражал исключительное самодовольство. Картинно преклонив колено, он так же рисуясь, склонил голову в шутовском поклоне, зная, что его ухоженные волосы всегда нравились женщинам. И, кажется, он не ошибся, госпожа молча подошла к нему, нежно запустила руку в шевелюру. Вот только на смену ласковому и многообещающему прикосновению довольно скоро пришла боль. Ирма крепко схватила раба и, что есть силы, запрокинула его голову.
Пощечины зло обжигали щеку, била она долго и самозабвенно. Александр, не ожидавший ничего подобного, старался из всех сил, чтобы не показать свою слабость, и что ему больно. Уже, казалось, сотня ударов обрушились на него, а госпожа все не уставала. А тут еще Горбун находился в кухне. Он молча занимался своим делом, иногда поглядывая на новенького, его лицо хранило невозмутимость.
А между тем, Ирма решила не останавливаться, и продолжала бить. «Посмотрим кто, кого!» решила она, «Нет, ну каков наглец! Видимо наказания розгами окажется мало!»
И вот Александр незаметно для себя стал постанывать. Он сидел на полу, крепко закрыв глаза, что есть сил, стиснув зубы, и лишь стоны срывались с губ. Переносить следующие одна за другой пощечины оказалось трудно, тем более что госпожа била по одной щеке. А она знала что делала – подводила его к грани. Ее возбуждало, что здоровый красивый мужик стоит как беспомощный большой ребенок. Ирма вдруг прекратила экзекуцию и, обращаясь к Горбуну, произнесла:
Я буду завтракать в кабинете. Через десять минут, - и ушла.
Раб в изнеможении прислонился к стене, но вдохнуть с облегчением смог лишь, когда Ирма вышла.
Ты что с ума сошел, так Ее злить? – Глаза Горбуна метали молнии, что раб даже зажмурился.
Твоя глупость поражает. Нельзя вести себя дерзко с господами! Тем более ты вчера провинился, – уже более спокойно продолжил Горбун. - Когда у хозяйки хорошее настроение, даже тогда нельзя с уверенностью сказать, что в следующее мгновение она будет так же безмятежна. На твоем месте я бы не злил госпожу. Мы не всегда можем оказывать влияние на ее решение.
Александр удивленно вскинул глаза, не в силах говорить, лишь криво усмехнулся. «С чего бы ты искренне хотел помочь мне? Скорее всего, сам преследуешь какие-то цели. Повлиять на госпожу? Ну конечно, знаю я, как именно ты собираешься на нее влиять».
А ты зря мне не веришь.
Разговаривая с новичком, Горбун передвигался по кухне, открывал холодильник, какие-то шкафчики, резал овощи. Александру казалось, будто у того несколько пар рук. Завтрак был почти готов, как вдруг дверь открылась и зашла хозяйка. Горбун уже стоял с подносом и готовился нести его в кабинет, он тут же опустился на колени. Александр же все еще сидел на полу, и не стал менять позу, тем более что на него Леди не обращала внимания.
Я передумала, буду завтракать тут, - проговорила она спокойным тоном, как ни в чем не бывало.
Ирма села на стул с очень высокой спинкой, перед которым не было никакого стола, это удивило Александра. Тут, Горбун, видимо по ранее заведенному порядку, с завидной сноровкой подошел к ней. Столик оказался не нужен - раб просто вытянул руки перед девушкой. Завтракала она, не торопясь. Александр с любопытством поглядывал на Горбуна, тот стоял уже минут пятнадцать, а его руки так и не переменили своего положения.
Солнечные лучи мягко освещали комнату, делая ее не по утрене уютной. Окна кухни были большими и светлыми. Эта сторона дома выходила на восток во внутренний дворик. Созерцание опушенной головы «столика» привело Ирму в хорошее настроение, и девушка приподняла Горбуна за подбородок, чтобы лучше видеть его лицо. Теперь она пила чай и задумчиво смотрела на раба.
Знаешь, о чем я думаю?
Да, ваша милость, я знаю.
И я знаю, что ты знаешь, - она засмеялась, отставляя чашку, - но не слишком ли самонадеянно, так отвечать?
Ваша милость, - произнес Горбун, не смотря ей в глаза,- я целиком и полностью нацелен на удовлетворение ваших нужд, я мыслю лишь так, чтобы отражать ваши желания и в данный момент вы подумали, что я очень удачное ваше приобретение. И если это не так…
Ирма выпрямила и без того прямую спину и перестала улыбаться. Александр, который внимательно следил за разговором, подумал, с некоторой долей злорадства, что сейчас Горбуну достанется по первое число.
Все верно, именно эта мысль пришла мне в голову, - и она повернулась к Александру, который тут же отвел взгляд. Он вдруг понял, что завидует Горбуну.
Уже покидая комнату, Ирма обернулась:
Андрей, подготовь розги.
Много, госпожа?
Много. Жду всех на террасе.
Александр украдкой смотрел на хозяйку. Та сидела с чашкой горячего кофе в руках и задумчиво смотрела вдаль. С террасы открывался чудесный вид на море. Длинные волосы, уложенные в прическу, придавали ее лицу неповторимую красоту и нежность. Утреннее солнце пробивалось сквозь редкие облака, своими лучами касаясь ее смуглой кожи. «Как же она красива! - подумал Александр. - Эта женщина создана, чтобы рядом с ней находились достойные мужчины. Я ведь тоже красив, не то, что этот». И он бросил в сторону Горбуна взгляд полный презрения и превосходства.
Сначала Александр не понял, что происходит. Какие розги? Почему? «Наверное, кто-то провинился», подумал он, «Не повезло бедняге. Вот бы она выпорола этого Горбуна. Надо же! Эта горилла самое ценное ее приобретение! Интересно, он в зеркало на себя смотрел? Тоже мне, приобретение!»
Неожиданно госпожа произнесла:
Раздевайся!
Новенький даже не понял, что ее слова предназначались для него, а не для кого-то еще, но кроме них с Горбуном никого больше не было. Машинально повинуясь, он сбросил джинсы, и остался стоять в белье, лихорадочно соображая. «Нет, этого не может быть! Все-таки она ошиблась, или он ослышался». Постепенно до Александра доходил весь ужас происходящего. Он однажды видел, как пороли раба. От каждого удара тот вздрагивал и стонал, а на спине появлялись кроваво-красные полосы.
А между тем Ирма заметила, что ее желание – как можно меньше одежды на рабе – оказалось проигнорированным. Про себя она решила, если через неделю раб не перестроится под правила принятые в ее доме, то его гардеробная заметно оскудеет.
Такие мужчины как Александр пребывали в уверенности, что ни одна женщина, будь она трижды госпожа, никогда не накажет их. А тут как снег на голову какие-то розги. В голове раба одна за другой проносились неприятные картины. Вот его голого привязывают к лавке. Тонкие вымоченные в соленом рассоле розги с певучим звуком врезаются в его тело, оставляя незаживающие рубцы. А главное – его ожидали боль, и унижение. Провинившийся раб испытывал стыд перед экзекуцией. Он стоял голый, а ненавистный ему Горбун заканчивал последние приготовления. Еще минута и его разложат на скамейке, и жалящая розга начнет свое воспитание. Хозяйка сидела в кресле, равнодушная к его страданиям и все так же наслаждалась утренним кофе.
Едва госпожа сделала последний глоток, и отставила чашку, как Горбун склонился в поклоне, сообщая о своей готовности. Бросив на Александра внимательный взгляд, Ирма произнесла, четко выговаривая слова:
Раб должен помнить свое место. Вчера ты явился ко мне, вероятно чтобы предложить свои услуги любовника. Ты почему-то позабыл, что только госпожа может принимать решение кого из рабов и как ей использовать. За повышенное самомнение назначаю тебе 40 ударов.
Она увидела, как расширились зрачки раба. Посматривая на его, Ирма оставалась безучастной, хотя новенький и старался принять позу, как на конкурсе красоты, выгодно подчеркивающую достоинства.
Сейчас перед ней стоял материал, которому следует придать нужную ей форму. Он дрожал, не от холода, а от страха за свою красивую шкурку. При этой мысли она улыбнулась. Улыбка вышла злорадной, девушке не было никакого дела до его боли. Зато ее очень увлекал путь, по которому этому невольнику предстояло скоро пройти. Путь самоотречения, служения, и совершенствования. Часто пользуясь рабами из клубов, ей попадались уже опытные нижние, а в случае с Александром они пройдут все этапы дрессировки и воспитания с самого начала.
А за повторную наглость сегодня утром еще столько же, - она не сводила глаз, наблюдая за вытянувшимся лицом раба. Ему, несомненно, приходилось видеть экзекуцию розгами, и он приблизительно представлял какая это боль. Ну что же, не он первый не он последний. И госпожа кивнула Горбуну – начинай!
Чуть позже в кабинете Ирма со своим помощником составляла планы на день.
Андрей, вот тебе досье на этого раба. Я его купила у Мадам Арно.
Горбун позволил себе слегка приподнять бровь, выражая удивление. Салон Мадам славился интересными и редкими предложениями. Недавно она продала раба с далекой планеты Аргон. Там тоже сказывалось влияние излучения, которое меняло переселенцев с Земли. Этот экземпляр мог не только читать мысли других людей, но и изменять их. Удивительно то, что обычно жители Аргона не покидали своей планеты. В новостях событие прокомментировали как будто бы, таким образом, Аргон избавился от редкого и опасного раба. Покупательница так и осталась неизвестной, а раб канул в лету – про него до сих пор ни слуху, ни духу - конфиденциальность так же являлась визитной карточкой Мадам.
Горбун тоже умел чувствовать чужие эмоции, через них пробиваясь к мыслям. Особенно хорошо это удавалось, когда он улавливал страх – сильнейшую из человеческих эмоций. Сейчас Андрей использовал свои способности лишь на благо госпожи, стараясь не злоупотреблять ими. Бегло просмотрев бумаги, он хмыкнул.
Можешь говорить, – разрешила Ирма, видя, что Андрею есть что сказать.
Во-первых, место покупки. Я то думал он заурядный клубный раб. И, во-вторых, то, как он Инициирован, тоже многое если не меняет, то объясняет.
Ты как всегда говоришь загадками, - Ирма нетерпеливо передернула плечами. Ее иногда раздражала манера Горбуна говорить издалека.
Госпожа, повторная Инициация Александра, конечно, делает его не то чтобы сложным для обучения, а просто говорит об особом подходе. Что-то мне подсказывает, он довольно скоро станет чутким рабом. Немного настойчивости в воспитании и он готов!
Думаешь? – засомневалась девушка.
Мадам Арно плохого раба своим клиентам не посоветует. Насколько я знаю, ни один раб, проданный Мадам не возвращен назад в клуб.
Да? Откуда ты знаешь? – Ирма удивленно взглянула на раба в зеркало, оторвавшись от макияжа.
Моя госпожа, я собираю информацию по крупинкам, слушаю новости и читаю газеты.
Газеты, – это слово вернуло девушку на дорогу, в тот день, когда на нее было совершено нападение. Тогда сошедшая с ума журналистка решила, во что бы то ни стало получить фото Ирмы и интервью, и в погоне за сенсацией чуть не совершила непоправимое.
Не то чтобы все в Городе умирали от любопытства, кто же стал хозяйкой замка Орш, но желтой прессе всегда нужны тиражи и внимание публики. Со временем страсти поутихли, но неизвестная всем Леди Орш находилась где-то рядом, и выяснить это для некоторых рьяных и вездесущих папарацци считалось делом чести.
Ирма отказалась от водителя, предпочитая, самой водить машину. Она часто бывала в Городе, ей хотелось лучше изучить новый мир. Она и не подозревала что новое, неизведанное и прекрасное находится рядом, и убегала от реальности, находя радость в поисках впечатлений от изучения Города. Из неприятных эмоций ей досаждало лишь опасение, что после Инициации она станет неким идолом и известность положит конец ее вольной жизни. Ведь ничто не может быть более убийственным для свободы, чем известность. Когда тебя узнают на улицах, в магазинах, в ресторанах. Когда ни шагу ступить спокойно. Вероятно, ей даже может понадобиться охрана, вот и таскайся тогда с ними. Нет, такой жизни Ирма решительно не хотела!
Ей еще не приходило в голову, что она причиняет своим людям много беспокойства. Мои люди – такое понятие в ее жизнь на Ленонии тогда еще не вошло. Академия воспринималась ею как нечто отдельное от нее. В тот день ей с трудом удалось убедить Первого, что сопровождение ей не требуется. С каждым разом это становилось все труднее. Ирме не верилось, что все, что с ней произошло с момента приземления - реальное событие. Она, обычная земная девчонка, еще не могла и не хотела осознавать, что после ритуала она вдруг стала носительницей Силы, и что это накладывало на нее какие-то обязательства.
Первый столкнулся с большими сложностями. С одной стороны его первейший долг беречь Ирму, с другой - спорить с ней он не мог. Хозяйка замка Орш не подозревала о тех противоречивых чувствах, которые он испытывал каждый раз, когда как ему казалось, он жестко убеждал Ирму в необходимости усиления ее безопасности. Первый настаивал, Ирма не соглашалась.
Тогда на свой страх и риск Первый принял ряд мер без ее ведома. Подобное поведение офицера, которому доверено самое ценное – жизнь и безопасность Хранительницы Силы, не вписывалось ни в какие правила Академии. Первый переживал, но спать он стал спокойнее.
Используя всю свою власть и влияние, данное ему Орденом, он тайно разработал целую систему Ее безопасности, работающую как один сложный, но хорошо отлаженный механизм. Ирма все так же проводила много времени в Городе и не подозревала, что вокруг неё, ни чем себя не выдавая, усердно работали лучшие профессионалы Академии. Водителями, в снующих рядом автомобилях, обычными пешеходами, заблаговременно выставленными на маршруты, убогими на перекрёстках, нищими и пьяницами, на площадях и скверах. Офицеры спокойно и ловко работали по плану Первого. И распознать их в городской суете, среди обычных обывателей, мог только профессионал, такого же уровня, по цепким взглядам, уверенным движениям, по мастерству перевоплощения.
Ирма отдавала себе отчет, что Первый ей очень нравится. Но субординация, с которой тот держался, после того как она стала тем, кем стала – Хозяйкой замка Орш – помогала и ей самой удерживаться от необдуманных шагов. Хотя в глубине души, она чувствовала неприятный осадок, что Первый ею как бы пренебрегает, следуя какой-то своей логике. Согласно оной на первых местах стояла честь офицера, достоинство и чувство долга. Где находилось место для любви, и было ли оно вообще в его сердце, девушка не знала.
Она часто заезжала в дом на холме, где весной они прогуливались с Ани Ли в его чудесном парке, и где она первые узнала про замок Орш, про свою семью. Между ней и Учителем установились дружеские, почти родственные отношения, и Ирма без стеснения задала вопрос о Первом.
Ответ оказался неожиданным для нее, еще не знавшей всех обычаев этого мира. Первый - вассал, и он не может открыться в своей любви перед сувереном, а вот любое желание последнего исполнить он просто обязан. Как оказалось все просто! Теперь Ирма возвращалась в замок, вооруженная новым знанием.
«Он будет моим!» - от этих мыслей сладко замирало внутри. Каждая женщина каким-то невероятным образом всегда знает, влюблен в нее мужчина или нет. Первый, несомненно, любил ее, в своих же чувствах она не сомневалась. Когда он находился рядом, сердце девушки давало сбои, замирало и начинало биться нормально, только когда он уходил.
Дорога домой, как всегда, оказалась пустынной - до следующего дня открытых дверей еще целых десять лет. Только редкие туристы ездили сюда любоваться видами и фотографироваться для памятных фотографий.
Ирма уже привыкла к извилистой и сложной дороге в замок, и часто, когда ее путь оказывался пустынным, она позволяла себе забыть об осторожности. Ирма догадывалась, что за дорогой наблюдают, но не была уверена на все сто. В той части дороги, где скалы закрывали ее передвижение от надзора Академии, девушка топила педаль газа и наслаждалась крутыми виражами.
Однажды она вообразила себя знаменитым гонщиком и все повороты проехала без использования тормозов. Когда нужно было вписаться в поворот, она лишь отпускала педаль газа и проехала пост уже на обычной скорости. Ее встретил чрезвычайно бледный начальник Академии Загорский. Он ничего не сказал, но Ирма заподозрила, что ее художества оказались замеченными. Устыдившись, она с тех пор старалась ездить аккуратнее.
Ирма едва успела резко нажать на тормоза и крутануть влево руль, потому что в последний момент заметила на дороге упавшее дерево и груду камней. Машину несло, девушка как будто попала в замедленное кино. Автомобиль выбросило на обочину. От удара разорвало оба колеса, и понесло машину дальше на торчащие из земли ограничительные столбы. Ударившись правой задней дверью об них, поменяла траекторию. Автомобиль развернуло боком и пронесло юзом в метре от большого дерева и всем левым боком бросило в кусты. Они сыграли роль амортизатора, и машина остановилась в нескольких сантиметрах от невысокого бетонного забора. Как раз в похожем кармане Ирма когда-то стояла, перед тем как впервые проехать в замок. За ограждением зияла бездна и если бы машина пробила забор, она бы непременно свалилась в пропасть.
Наскоро осмотревшись, девушка поняла, что на ней нет ни единой царапины, и подумала, что кому-то там, наверху нужно, чтобы она пока что осталась живой, что-то она должна еще сделать. Ирма не спешила выходить наружу, она пыталась разглядеть, что или кто находится позади нагромождений дерева и камней. Как назло она остановилась по другую сторону горы, и не было возможности подать сигнал тем, кто ждал ее в замке. Сумерки спускались на землю, и Ирме показалось, что за завалом происходит какое-то движение. Девушка не знала, как ей поступить, и на всякий случай проверила окна и заблокировала двери. Целостность корпуса автомобиля как будто сохранилась.
Скоро она убедилась, что не ошиблась, показался чей-то силуэт. За ним еще один. Сколько их и что они хотят? Вряд ли предложить помощь. Сейчас ее чувства обострились, она ощущала опасность подобную той, в Биллингтоне. Фигура подошла ближе, оказавшись молодой женщиной. На плече камера, в руках диктофон. Постучав по стеклу, она крикнула:
Не хотите поговорить по душам? Я знаю что вы та самая Орш и мне нужно интервью с вами.
Ирма молчала. Она даже не пошевелилась, пораженная мыслью, что все это затеялось с одной целью - взять какое-то интервью.
Ну, как о чем? – продолжила монолог девушка, не дожидаясь ответа, и переходя на «ты», таким образом, рассчитывая вывести Ирму из себя. – Хотя бы о том, через что ты прошла до того как стать королевой. Не помнишь, нет? Так я напомню! Биллингтон, например. Или как ты спасла убийцу, вместо заслуженного наказания ты даровала ему жизнь. Ты добренькая, да? Так помоги мне, Инка рассказывала, какая ты хорошая. Всего одно интервью и парочка фотографий. Тебе это ничего не стоит. Ну же!
Дара, известная в своих кругах журналистка всегда добивалась своего. Профессия работника желтых страниц предоставляла широкий выбор средств достижения результатов. Ей огромных трудов стоило разузнать где, и когда она может осуществить свою цель – интервью века! Даре самой пришлось придумывать и осуществлять завал на дороге, ее парень, не помощник ей – кишка тонка, все время твердил, что машина может сорваться и девушка погибнуть. Он не понимал, что Даре все равно, она бы написала яркий некролог и сделала бы красочные фото разбитого авто. Вот и сейчас он так и стоял поодаль, не решаясь подойти. Он давно предпочел бы уехать, но не мог бросить подругу одну.
Упоминание об Инке вызвало в Ирме лишь неприятные эмоции. Она отрицательно покачала головой и стала терпеливо ждать. Скоро ее хватятся и придут на помощь, только бы автомобиль оказался достаточно крепким, а противник по ту сторону баррикад не припас неожиданностей.
Я всего лишь хочу, чтобы ты мне помогла! Открой двери! Мы просто поговорим, - девица бесновалась. Она, наконец, поняла, что Ирма не впустит ее, и что ни о каком интервью не может быть и речи. В ярости она запустила в машину камеру, та ударилась о лобовое стекло и разлетелась на кусочки. Окно не пострадало. Ирма вспомнила, как она посмеялась, когда Первый обсуждал с Учителем необходимость бронировать машину и установить специальные стекла. Разбитая камера, между тем, послужила толчком к безумию незадачливой журналистки. - Выходи, хватит прятаться! Выходи, дрянь! Все равно я получу то, что хочу! Любой ценой!
Попытка «убедить» Ирму выйти из машины увенчалась неудачей. Дара вспомнила про содержимое своего бардачка и бросилась к машине. Когда холодный металл лег в ее руку, она вряд ли отдавала себе отчет, что собирается делать. Оружие казалось ей лишь игрушкой, а то, что за ее легкомысленной выходкой могла скрываться смертельная опасность Дара даже и не задумывалась.
Её палец стал медленно вдавливать спусковой крючок. Ирма напряглась, незаметно для себя вжавшись в сиденье. Чёрная пустота, направленного на неё оружия сработала, как гипноз. Сколько он продолжался, Ирма не знала. Когда сознание снова включилось, Дары она не увидела. К машине, с гримасой ужаса на лице бежал парень. Он упал возле машины с криком отчаяния. Ирма не могла вспомнить, что произошло. Всё стало на свои места через несколько минут, когда подняв клубы пыли, подбежали офицеры Академии.
Совсем рядом раздался встревоженный, но твёрдый голос Первого:
Журналистку в госпиталь, её спутника - в отдел дознания.
Ирма отключила блокиратор дверей, вышла. Дара лежала на носилках, которые готовили к транспортировке, чьи-то руки затягивали ленты, удерживающие тело, застёгивали ремешки. Лицо журналистки бледное, почти неживое, на правом плече, впитываясь в одежду, большим бурым пятном проступала кровь. Ирма отвернулась.
Снайпер, - отрывисто произнес Первый, стараясь не смотреть Ирме в глаза. - Среагировал наш стрелок. Он увидел опасность. Другого выхода у него не было. Она жива, а могло быть и хуже.
Девушка подняла на него глаза. Увидела уставшее сосредоточенное лицо, плотно сжатые губы. Первый следил за последними действиями своей команды. Он чувствовал свою вину, несмотря на то, что операция завершилась удачно. Сегодня он легко мог потерять самое дорогое.
Ирма видела только Первого, реагировала только на него. Что-то почувствовав, он пристально всмотрелся в лицо девушки и уже не смог оторваться от требовательного взгляда. Безмолвно протянув к нему руки, она прижалась к нему всем телом, закрыла глаза. Убаюкивающие шаги уносили ее прочь от ужасного места, от одержимой журналистки. Еще чуть-чуть и она получит Первого. Всего. По-настоящему. Потому что полюбила с первого взгляда.
Почти в километре от них снайпер разжал кулак, выпрямил пальцы. Они слегка вздрагивали. Мгновение назад от него зависела жизнь самой Хозяйки! Выдержало ли бы стекло машины Ирмы крупный калибр оружия Дары, готовой стрелять в упор, знал только Всевышний.
Пережитая опасность странно подействовала на Ирму, с одной стороны, она находилась в шоке, пребывая под впечатлением нападения и кровавой развязки. Она испытывала жалость к несчастной журналистке, не от хорошей жизни та пошла на преступление. С другой стороны, ее чувства так обострились, что она воспринимала все ярко и по-новому. Эти эмоции были ей внове, рядом сидел Первый, и его присутствие она тоже воспринимала как откровение.
Через какое-то время они доехали до замка, она не торопилась выходить их машины. Первый дал знак своим людям, и те оставили их одних. Ирма словно очнулась, она протянула руки, и ее слуга понял жест верно, он подхватил госпожу и понес по многочисленным лестницам, которым не видно было конца. В ее комнате он осторожно усадил девушку в кресло, не зная, что делать дальше. «Может, ей нужен доктор», думал он.
Сними с меня туфли! - От неожиданности Первый вздрогнул. Ему было внове слышать приказной тон Ирмы. Зная девушку с другой стороны, веселой, задорной туристкой, перепутавшей скамейку для посетителей с музейным экспонатом, восторженно отзывавшейся о его любимом замке, и так непосредственно командовавшей им и братом, когда они собирались все вместе искать галерею. Сейчас властный и требовательный голос госпожи побуждал его к действию.
Он поднял глаза и встретился с горящим взглядом, который желал, желал так много что, Первому показалось, будто он сейчас сгорит в этом пламени. Конечно, он самый лучший ученик Академии помнил, что смотреть в глаза хозяйке замка опасный поступок. Но эти сведения, почерпнутые из Энциклопедии и Книги Знаний, имели такую давность, что воспринимались всеми легендой, преданием, сказкой, не более.
Властный взгляд госпожи придавливал к полу, и парень опустился на колени, сразу же почувствовав себя лучше. С почтительностью, на которую он был способен, Первый расстегнул застежку. Мягко освободив пяточку, он ощутил в ладони ступню, и через мгновение появились ее пальчики. Изо всех сил он старался растянуть этот момент. Ножка в чулке телесного цвета уводила внимание вверх, и, взгляд Первого послушно последовал было туда, но, опомнившись, поспешил назад.
В нейлоновой ткани угадывался силуэт пальчиков и просвет между ними. В это мгновенье ему захотелось прижаться к ступням лицом, щеками, губами, и уже не отвлекаться ни на что из окружающего, только на эти ножки, но он не смел. Преданный вассал не мог позволить себе хотеть своего суверена. Первый вздрогнул, когда почувствовал руку госпожи на своей голове. Волосы встали дыбом, и он с удивлением понял, что не может управлять своими эмоциями. А она, сжав ладонь посильнее, запрокинула голову мужчины, велела:
Теперь чулки!
Не смея ослушаться, Первый протянул вмиг одеревеневшие руки к подолу женского платья и, помедлив, откинул его чуть вверх. Стараясь не думать, он попытался снять чулки. Его хозяйка никак не помогала ему. «Нужно ее попросить встать», подумал он, но не нашел сил открыть рот. Тогда в поисках поддержки он посмотрел на Ирму. Сжалившись над рабом, девушка неуловимым движением сама сняла чулки и бросила их куда-то в сторону. Слегка оттолкнув парня в сторону, она молча стала снимать с себя одежду, не отпуская своим взглядом его взгляд.
Поможешь Мне принять ванну. Раздевайся!
Кроткие, отрывистые фразы звучали как приказ, они и являлись, в сущности, приказом. Ослушаться он не мог. Или не хотел? Как в прострации парень поднялся с колен и шагнул в сторону ванной. Но Ирма не дала ему уйти, полностью обнаженная девушка стала молча срывать с него одежду. Первый стоял, не сопротивляясь, он словно не понимал, что происходит. Когда она развернулась к нему спиной и куда-то ушла. Первый не ожидавший этого растеряно моргнул, соображая, и в эту минуту госпожа вернулась:
Быстрее! – приученный молниеносно исполнять приказы, он опрометью бросился в ванную.
Он едва успел настроить нужную температуру воды. Первому пришлось собрать все свое самообладание в кулак, потому что Ирма вручила ему мыло и мочалку, и переступив край ванны, повернулась к нему спиной. От прекрасного вида тонкой и сильной женской спины у него перехватило дыхание, взгляд сам, помимо его воли, уходил вниз к упругим ягодицам. Только многочисленные занятия в Академии помогли Первому достойно справиться с этим испытанием и взять себя в руки. Через несколько секунд, он уже более-менее спокойно намыливал госпожу.
Ирма тоже казалось, успокоилась, но стоило ей повернуться, как стало ясно, что это далеко не так. На свое счастье, он уже не смел смотреть ей в лицо. «Госпожа просто испытала шок от нападения и ей нужна помощь верного человека», сказав себе эти слова Первый постарался успокоиться.
И вот краны закрыты, госпожа стоит мокрая, а он протягивает ей полотенце. Она не реагирует и смотрит все так же требовательно.
Высуши меня. Губами!
В голове мужчины все снова смешалось, однако он помнил свое место. Очень старался помнить. Хозяйка вправе требовать от него все, что угодно, просто он не ожидал, что она поймет это так быстро. Учитель говорил о некоем промежутке времени, и Первый почему-то настроился на долгое ожидание. Он был готов безропотно выполнить абсолютно все, любое ее приказание или каприз, вот только никак не ожидал, что это будет так мучительно больно. Каждое прикосновение к ее плоти, к ее коже отзывалось в нем восторгом, болью и желанием.
Аскетический образ жизни офицеров Академии наложил свой отпечаток не только на их привычки, но и на тела. Тело Первого, твердое на первый взгляд на самом деле оказалось приятым на ощупь. Дотронувшись до него, Ирма ощутила тепло, ее рука скользила по гладкой коже, под которой напрягались и вздрагивали хорошие мужские мышцы. Его тело реагировало на прикосновения болезненно, женская рука осторожно скользила по груди, доходила до низа живота и возвращалась назад. Девушка увлеклась исследованием его естества, чем заставляла его страдать. От осознания, что его касается сама богиня, у Первого начинала съезжать крыша. Об этом он даже не мечтал!
Он с восторгом следовал за ней куда бы она его не увлекала. Оказавшись на спине, он не мог оторвать от нее глаз, то, как она двигалась, дышала, как от удовольствия закрывала глаза, затем распахивая их снова, ища в нем поддержку и находя ее. «Мой, он мой, пусть даже один раз, почему я так долго ждала, почему не познала его раньше, зачем мучила себя и его», снова и снова Ирма задавала себе этот вопрос, пока абсолютное счастье не накрыло ее с головой, когда уже ни о чем не можешь размышлять.
Можешь остаться, – разрешила госпожа, увидев как Первый уже немного пришел в себя и опомнившись бросив на нее взгляд, стал съезжать вниз, где место преданного вассала. Чувствуя себя не в своей тарелке, он, тем не менее, послушался и остался лежать. Госпожа одарила его своей милостью, позвав в высочайшую постель, а теперь желала возлежать с ним на одной кровати. Он не смел и не желал отказываться.
От дальнейших ее действий у Первого снова неистово застучало сердце – Ирма придвинулась к нему и положила голову на плечо. Почувствовав напряжение мужского тела под собой, молодая женщина отодвинулась и внимательно посмотрела ему в лицо. Ее любовник выглядел удивленным, она решила не обращать на его странную реакцию внимания. Ирма поцеловала парня чуть ниже груди и вернулась на его плечо.
После того как она наконец получила Первого, девушка успокоилась и к ней вернулась ясность мышления. Сейчас Ирма знала о традициях Академии больше, чем когда только попала на планету. Она лежала на его плече, на самом надежном плече в мире, и запоминала какой он на ощупь, как пахнет, как дышит. Когда удовольствие совсем отрывало ее от реальности и уносило на гребне оргазма, она и тогда прилагала усилия, чтобы запомнить, какой он, потому что уже знала, чувствовала, что никогда более они не будут вместе.
Теперь, после происшествия на мерах предосторожности настаивали все. И Первый, который натерпелся страху за жизнь Ирмы, тогда на дороге и Учитель, и Академия, все объединились заодно. Было решено, используя магию, соединить переходом ничем не примечательный для охотников за Ирмой дом, в обычном спальном районе Города, с замком Орш. Таким образом, девушке не придется каждый раз рисковать на единственной дороге в замок и подвергать жизнь опасности. Ирме и самой не хотелось больше жертв. Она знала, что ей и так идут на уступки, предоставив возможность жить той жизнью, какой она хочет. Девушке хотелось верить, что со временем она привыкнет и к новой планете и к новой жизни.
Ирма тряхнула головой, выныривая из воспоминаний.
Сейчас я озабочена, как наказать раба в дальнейшем, потому что вижу, этому упрямцу одного раза будет мало. Порка, как оказалась слишком тривиальным воздействием, - девушка рассеяно смотрела в окно, расстроенная воспоминаниями о Первом. - Как ты думаешь, почему этот мальчик так настойчиво стремится ко мне в постель?
Госпожа, мне кажется, я знаю, в чем дело. Могу я говорить, несмотря на то, что это может омрачить вас?
Говори.
Парень воспринимает свою роль при вас немного однобоко, – Горбун помедлил и добавил, – возможно, только как любовника или пажа, но думаю, у него есть и другие мотивы. Я его мало видел, и мы почти совсем не общались, так что сказать что-то более конкретное пока затрудняюсь.
Так! Придумала! – воскликнула девушка, перебивая бессвязные объяснения Андрея. - Я поговорю с Аней! Она обязательно придумает что-то действительно стоящее, такое, после чего рабу никогда более не будет повадно врываться в спальню госпожи.
Горбун склонился в поклоне, пряча добрую улыбку. Иногда госпожа превращалась в совсем юную девчонку, с порывистыми движениями и задорным настроением. В этом образе она смотрелась очаровательно и непосредственно. Проскакав на одной ножке, держа в руке какие-то бумаги, Ирма играючи шлепнула ими Андрея по голове, и убежала.
«Игривое настроение это хорошо», думал Горбун, «Игривое настроение это просто отлично!»
Незадачливый раб в это время лежал на животе и не подозревал, что является предметом оживленного обсуждения, более того предметом, нуждающимся в дальнейшем воспитании. Он отказался от лечебной мази, что принес Горбун, все еще злясь на Андрея и не в состоянии простить тому свое унижение. И еще более разозлился, когда к нему в комнату вошел лекарь, и стало больше еще одним свидетелем позора. На его возражения последовали емкие слова:
Приказ госпожи!
Пришлось подчиниться. Краска стыда залила Александра, когда лекарь начал смазывать рассеченные ягодицы и спину.
Дорогие читатели, существует великое множество способов разнообразить, приукрасить, внести новшество в свою сексуальную жизнь, ну а так же разжечь былую страсть в отношениях с Вашим партнером.
Самым лучшим способом, я считаю, являются ролевые игры с применением различных ролевых костюмов и дополнительных к ним атрибутов.
Не секрет, что очень многих мужчин (впрочем, как и женщин) привлекает образ . Зачастую мужчины мечтали бы иметь рабыню, которая безропотно и беспрекословно станет выполнять любые его желания, прихоти и фантазии. Для женщин этот образ привлекателен тем, что само по себе понимание того, что ты находишься под безграничной властью своего мужчины, который заставляет тебя делать,зачастую, очень грязные вещи (но оттого не менее приятные), о которых она втайне иногда даже мечтала, но напрямую не сказала, может оказать очень и очень возбуждающее действие. Ведь основой любой ролевой игры служит удовлетворение, яркость и острота ощущений. Прекрасно же войти в образ и сделать Вашу игру незабываемой и насыщенной поможет , который Вы без труда сможете приобрести в Именно костюм поможет Вам почувствовать себя той, о ком пойдет речь ниже. Кстати, образов, которые Вы можете примерить именно на себя, вызвав большой интерес к себе своего партнера, в нашем магазине очень много, а качество не разочарует и самую требовательную искусительницу.
Сценарий 1.
Итак, сегодня Вы – рабыня. Одев ролевой костюм рабыни необходимо войти в данный образ. Главное здесь – захотеть подчиниться своему господину, понимая, что он здесь главный и делать Вы будете для него все, что потребуется, а главное, делать Вы это будете с удовольствием и радостью. Не забывайте, что у сильного, мужественного, справедливого и величественного господина просто не может быть недовольной и обделенной чем – то рабыни, и что он обязательно сделает так, чтобы она впоследствии осталась довольной и удовлетворенной.
Необходимо сказать своему мужчине о том, кем Вы сегодня для него станете. Повторюсь, нужно понимать, что Вы рабыня, но это совсем не значит, что дело теперь осталось за ним. Наоборот, всеми своими действиями Вы показываете, кто есть, кто и будьте уверены, он станет именно тем повелителем, которому захочется подчиняться.
Так же не помешает приготовить несколько ремней (обязательно нужно проверить, чтоб они были не слишком жесткими, дабы избежать неприятных ощущений впоследствии). Дальше все зависит от ваших предпочтений. Вы можете стать перед ним на колени, подавая ремешок, говоря при этом о том, что поручение господина, данное его рабыне не выполнено и что теперь он вправе и даже должен наказать своенравную рабыню за ослушание, показав тем самым, что случается с тем, кто не хочет делать так, как велит господин. Например, несколько ударов ремнем по попе вполне смогут оказаться достойным наказанием за непослушание. Далее, например, все так же продолжая стоять перед ним на коленях, Вы можете глядя в его лицо напрямую спросить, что еще Вы можете сделать для своего господина. Поверьте, Ваше желание угодить напрямую совпадет с его желанием Вами повелевать и вы оба получите колоссальное удовольствие от данной сексуальной игры (кстати, легкие шлепки ремешком по груди являются допустимыми крайне возбуждающими, ничуть не меньше ударов по попке).
Сценарий 2.
Ремни. Да-да)) Ремнями можно не только пошлепывать свою рабыню по различным частям ее привлекательного тела (кстати, помимо ремней, это можно сделать и плеткой), но и связать её ими или же привязать ее, тем самым ограничить ее движения. Внимание, с этим нужно быть очень аккуратными, чтобы не навредить и тем самым отбить желание вообще играть в сексуальные игры. Но, опять же, ощущения себя полностью под властью мужчины, которому самой же хочется подчиняться, крайне восхитительно. Поэтому нужно внимательно подойти к выбору удобных и мягких ремней для наших целей, а как же заранее продумать место, к чему Вы будете привязаны. После выбора места и позы, ваш господин сделает так, чтобы довольны и удовлетворены, останутся обе стороны. Так же в данном случае будет не лишним использование различных секс-игрушек, которыми будет пользоваться ваш партнер, раз, за разом наказывая свою рабыню очередной порцией удовольствия, ощущая себя господином не только вас, но и ваших ощущений…
Сценарий 3.
Не секрет, что завязывание глаз так же считается прекрасным способом получить массу приятных впечатлений в сексуальных играх. Здесь Вы, опять же, можете выбрать несколько вариантов развязки сюжета. Можно завязать глаза только рабыне. Тем самым, это только усилит дополнительный контроль над ней и ее движениями. Ваш мужчина будет полностью видеть Вас, видеть то, чем он обладает и полностью может контролировать процесс. Понятие того, что Вы не можете даже увидеть то, что происходит, а только можете это представить, дополнительно спровоцирует партнера к действиям, которые принесут удовольствия не только ему, но и Вам.
С нужным мужчиной девушке очень хочется ощутить себя маленькой, беспомощной рабыней, выполняющей все желания своего повелителя, который помимо всего прочего, будет относиться к Вам после таких вот сексуальных игр, как к богине. Это все поможет воплотить в реальность наш магазин.
Неспокойных Вам ночей!